Рамзия Гиниатовна Мухамедова относится к числу тех редких исследователей, чьи научные труды получили не только признание среди коллег, но и хорошо известны широкому кругу интересующихся историей и культурой татарского народа. Научные интересы Рамзии Мухамедовой разнообразны и затрагивают различные проблемы истории, духовной и материальной культуры татар. В значительной мере, её исследования определили направления развития этнографии, внесли существенный вклад в отечественную тюркологию. Особенно необходимо выделить публикации, посвященные традиционной одежде, культуре питания, обрядам жизненного цикла и др. Активное участие Р. Г. Мухамедова принимала и в разработке одной из этапных и дискуссионных проблем – изучении этногенеза татарского народа.

При всем многообразии исследований Р. Г. Мухамедовой, опубликованных за долгие десятилетия успешной работы в науке, особое значение имеют её труды, посвященные истории и этнографии татар-мишарей. В декабре 2018 года в ходе проведения в Казани юбилейных торжеств, посвященных 95-летию ученого, в Музее истории Казанского федерального университета работала выставка «Душа ученого — океан», посвященная Рамзие Мухамедовой. На выставке экспонировались и её классические монографии. Трудам Рамзии Мухамедовой в контексте истории казанской этнографической школы были посвящены доклады, прозвучавшие на XIII Конгрессе антропологов и этнологов, проходившем в столице Татарстана в июле 2019 года. Разумеется, в докладах особое внимание было уделено исследованиям Рамзии Гиниатовны, посвященным этнографии татар-мишарей.

В изучении татар-мишарей Рамзия Мухамедова продолжила научные традиции, заложенные её учителем, одним из видных представителей казанской этнографической школы Николаем Иосифовичем Воробьевым (1894-1967). Как вспоминает Рамзия Гиниатовна: «Передо мной фактически не было, кроме работ Воробьева, целостных этнографических материалов. И это учитывая, что и Николай Иосифович изучал преимущественно материальную культуру, а духовной почти не касался. Некоторые этнографические сведения были опубликованы в XIX веке Марджани и особенно Каюмом Насыри, но все же базой для научной работы они послужить не могли. Доводилось пользоваться и весьма подробными миссионерскими отчетами, например работами Якова Коблова. Миссионеры большое внимание уделяли бытованию доисламских верований. И все это было, опять же, посвящено преимущественно казанским татарам. Поэтому надо было ехать в экспедиции и в ходе полевых исследований изучать материальную и духовную культуры мишарей» [5, с. 4]

С конца 1940-х гг. Р. Г. Мухамедова проводила масштабные полевые исследования в ареале расселения татар-мишарей, работала в таких известных татарских селах, как Сургодь, Лямбирь (Мордовия), Азеево, Бастаново (Рязанская область), Большое Рыбушкино, Петряксы (Нижегородская область).

«В Азеево я побывала два раза, там живут чокающие мишари. Должна сказать, что азеевские татары были тогда самыми развитыми из числа посещенных мною. Здесь сказывалось и историческое влияние Касимова как городского центра, и длительное нахождение их предков в составе Касимовского ханства. Именно это ханство во многом повлияло на формирование мишарей, особенно чокающих. Касимовский говор изучала Лейла Тагировна Махмутова, а этнографию касимовских татар — моя ученица Фарида Шарифуллина.

Была я и в Бастаново Сасовского района Рязанской области, деревне Сургодь (Сыркыды) в Мордовии, нижегородском Большом Рыбушкино. Кстати, пензенская Средняя Елюзань в 60-е гг. не была уж столь зажиточным селом, как теперь, а скорее выделялась своими большими размерами – около 700 дворов там было.

Мне было интересно бывать и в таких знаменитых селах, но и в маленьких деревушках, где мог жить всего один знающий информант. Например, я специально ездила в деревню Атенино (Әтәнә) Теньгушевского района Мордовии, чтобы побеседовать с местным жителем. Бывала я и в деревнях, уже к 60-70-м гг. сильно обрусевших» [5, с. 4].

Несмотря на появления в последние годы многих диссертаций, именно монография Р. Г. Мухамедовой «Татары-мишари: историко-этнографическое исследование», опубликованная впервые в Москве еще в 1972 году и дважды переизданная в Казани, остается наиболее авторитетным трудом, посвященном мишарям [1]. Значение монографии (в том числе методологическое) особо подчеркивали биографы Р. Г. Мухамедовой [4; 6].

В данной монографии впервые обстоятельно проанализированы обряды жизненного цикла у татар-мишарей: компоненты традиционной свадьбы, имянаречения, мусульманских похорон. Классическим для этнографии можно считать её детальное описание темниковской свадьбы – брачных обрядов татар северо-западных и западных районов Мордовии, в которых тесно переплелись нормы ислама и традиционные тюркские элементы. «За пределами Татарии люди в деревнях чувствовали себя намного свободнее, чем казанские татары. Читали Коран, делали дуа, отмечали обряды жизненного цикла. Носили с одеждой и особый мусульманский оберег – пәти, представлявший собой зашитый в ткань текст суры Корана. Мишарские деревни отличались религиозностью [5, с. 4].

Уникальным можно считать собранный и проанализированный Р. Г. Мухамедовой материал о терминологии родства и свойства у сергачских и темниковских татар-мишарей, показанный в сравнении с аналогичными понятиями, бытующими у казанских татар.

Как известно, терминология родства и свойства характеризуется относительно замкнутостью, строгой регламентированностью. Вместе с тем, как показали исследования Мухамедовой, данная терминология в определенной степени также проницаема, особенно когда существуют длительные и тесные культурно-экономические контакты при смежном проживании разных этносов.

В связи с окончательным переходом к малой семье, терминология родства и свойства татар-мишарей значительно упростилась, различие между терминами родства по отцу и по матери почти нивелировались. Впрочем,  как показала Р. Г. Мухамедова, терминология родства и свойства у мишарей значительно богаче, чем у казанских татар, особенно у темниковской, керенской, кузнецкой, кулаткинской групп. Что же касается мишарей сергачской, инсарской, карсунской и лямбирской групп, то по данным Мухамедовой, терминология родства и свойства у них отличается от бытующей у казанских татар лишь фонетическими различиями. [1, с. 200-207; 2].

Особое внимание уделим примерам из полевых материалов экспедиций ученого к темниковским мишарям: абзый – старший брат, брат – младший брат, тәтәй – старшая сестра, сеңел – младшая сестра, түтти – в темниковской группе – старшая родственница со стороны отца и матери.

Также в темниковской группе отмечается бытование терминов тудыка – (двоюродные брат и сестра), тумачи (троюродный брат и сестра). Четвертая степень родства обозначается термином торачи.

Как известно, для терминов родства и свойства у татар характерно строгое деление в зависимости от пола, а в темниковской группе некоторые термины родства (тудыка, тумачи, торачи) являются общими и взаимными. Также, в перечисленных терминах, у мишарей нет деления по старшинству.

Термины свойства в свой основе близки к терминам родства, но только они обозначают родство через брак, а не по крови. Например, мужа сестры могут звать как җизни (зизни) – если он старший, так и кияү – если он младше говорящего или его ровесник. Свояченица обозначается термином балдыз. Мужья сестер называют друг друга терминов баҗа, а жены братьев – килендәш.

Для татар-мишарей в прошлом было характерно употребление звательной формы при обращении к родственникам  и свойственникам, так как они старались не называть друг друга по имени. Прежде, произнесение имени человека у татар зачастую было табуировано (что сохраняется и поныне у некоторых тюркоязычных народов, например у узбеков). Поэтому, дабы избежать путаницы к терминам родства прибавляются дополнительные слова – зур, кечкенә, абыз. Например – родственницы круга родителей – абыз-тәтәй. Подобный термин мы также фиксировали среди московских татар – выходцев из Пензенской области применительно к пожилой жене дяди. Также бытовало обозначение абыз дәдәй – муж тети.

Р. Г. Мухамедова отмечает, что в темниковской группе к невестке обычно обращались через имя мужа – например, если её мужа зовут Ибрагим, то при обращении к ней говорят Ибрагим катны килен или просто яшь килен. Вне же семьи к ней обращались через имя свекра – если свекра звали Исмаил — то Исмаил килене.

Племянники — дети родных сестер или братьев, в отличие от других говоров и литературного языка, обозначаются отдельным термином, заимствованным из русского языка. Например: в темниковском — пеләмәннек — если он, пеләмәнча — если она.

Таким образом, у мишарей четко различаются кровное родство и родство по браку, что получило соответствующее оформление и в составе родственной терминологии.

Р. Г. Мухамедова отмечает и особые термины, обозначающие внеродственные связи. К примеру, радостным событием являлось прорезание первого зуба у ребенка. У темниковских мишарей тех, кто первым замечал появление у ребенка первого зуба, того родители награждали небольшим подарком, а ребенок впоследствии называл его в зависимости от пола и возраста – теш анай, теш атай, теш тәтәй, теш дәдәй.

Необходимо отметить, что сбор и анализ данного материала был продолжен и казанскими филологами-диалектологами, прежде всего Дарией Байрамовной Рамазановой [3]. В этой связи, учитывая прошедшие со времен проведенных экспедиций десятилетия, было бы важно зафиксировать и современное состояние терминологии родства и свойства у татар-мишарей, как живущих в своем традиционном ареале, так и в крупных городах (Москве и др.).

Список литературы:

1. Мухамедова Р.Г. Татары-мишари: Историко-этнографическое исследование. Казань: Магариф-Вакыт, 2016.
2. Мухамедова Р. Г. Терминология родства и свойства у татар-мишарей Мордовской АССР // Материалы по татарской диалектологии. Казань: ИЯЛИ КФАН СССР, 1962. С. 242–281.
3. Рамазанова Д.Б. Термины родства и свойства в татарском языке. В двух книгах: — Казань, 1991. – Кн .I. – 87 c. – Кн. II. – 192 с.
4. Сафаров М. А. История и этнография татар-мишарей в трудах Рамзии Гиниатовны Мухамедовой // Материалы девятой ежегодной всероссийской научно-практической конференции «Фаизхановские чтения». Н. Новгород, Медина, 2014. С. 33-35.
5. Сафаров М. А. Рамзия Мухамедова и её этнография // Татарский мир, 2019. № 1. С. 4-5.
6. Суслова С. В. К 95-летию Рамзии Гиниатовны Мухамедовой // Историческая этнология, 2018. № 2. С. 361–374.

Опубликовано в: Бусыгинские чтения. Выпуск 12. Казанская этнографическая школа: антропология академического пространства в историческом контексте. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Казань, 2019. С. 224-229.

От автора: этнограф, кандидат исторических наук Рамзия Гиниятовна Мухамедова скончалась в Казани в ноябре 2020 года в возрасте 96 лет.